xrissa солнышко, привет! Да вроде вернулась. Так что переводы должны пойти. На Гезелинге забрали Монтегю, так что я решила между делом на Дриме помочь с "Голодом волка", как будет время и пока начала переводить следующий рассказ. Просто иногда полезно переключаться на другое в норму быстрее приходишь. Спасибо за малинку))) Все три оставшихся главы у беты, думаю что скоро первая из них появится у меня.

Тяжело после смерти мужа было чисто морально, в голове пустота, какие там переводы, я и сейчас кое-что через силу делаю, просто уже понимаю что дальше тянуть себе же хуже делаю.

Да уж, вот так и скажешь что лучше как у меня))), хотя если есть дети и он с ними общается, по пусть. Просто как-то паршиво все это. Вроде столько лет, а потом словно и не было ничего. Короче если в такой ситуации не побывал судить трудно, как со мной так и с тобой. Ничего живы будем не помрем))).

Привет! Бета меня сегодня осчастливила, так что я к вам с главой, Итак читаем.

Глава 11

Я попыталась припереть эту мысль к стенке позже тем же днем, но последний день всегда полон суеты, это всегда, как правило, самая хлопотная ночь нашего пребывания.
– Эй! – позвал меня Сорен, прямо после обеда. Он протянул уздечку. – Хочешь проехаться верхом?
Я взглянула на мать. Она делала талисманы удачи.
– Я нужна тебе?
– Нет, иди, развлекись немного. Ты хорошо поработала этим утром.
Я вскочила. Она остановила меня, схватив за запястье.
– Франни, я хочу… я хочу поблагодарить тебя.
– За что?
– За то, что присоединилась. Что была частью ярмарки. Я знаю, тебе нравится думать о себе отстраненно ото всех, но твое участие в нашей новой жизни, много значит для меня. Так что… спасибо.
Я что-то пробормотала и сбежала, удивляясь, как она могла быть такой умной ведьмой, и настолько бестолковой насчет меня.
– Меня заставили присоединиться шантажом, – ворчала я, пока бежала туда, где Сорен взнуздывал Бруно. – Словно у меня был выбор или что-то вроде.
– Выбор чего? – спросил он, когда я взяла уздечку, которую он оставил недалеко от Теслы.
– Ничего, неважно. Как эта штука работает?
Он показал мне, как надеть уздечку. Тесла не пришел в восторг от этой идеи, но Сорен показал мне, как найти точку на челюсти Теслы, нажав на которую, я могу заставить его открыть рот так, чтобы суметь задвинуть туда удила. Мы приладили ремни, пока подгоняли уздечку, потом я забралась на камень и оттуда запрыгнула на спину Теслы, в то время как Сорен удерживал его неподвижно.
– Тпру, большой конь, – сказала я, внутренние мышцы моих бедер тотчас же протестующе завопили от необходимости сесть верхом на его широкую спину.
Тесла решил, что этого вполне достаточно, и пастись намного важнее, чем стоять тут с человеком у себя на спине. Уздечка дернулась в моих руках, соскользнув по его шее к ушам, когда он опустил голову к земле. Я наклонилась вперед, чтобы достать ее и сразу же свалилась.
Тесла проигнорировал меня.
– Ты! – я указала на Сорена, который удобно сидел на спине Бруно. – Кончай ржать. А ты! – Я указала на Теслу. – Готовься ехать. Это – война, конь.
Мне потребовалось три попытки, но, наконец, я водрузила себя на спину Теслы. Он не был адски счастлив оставлять всю эту прекрасную траву, только и ждущую быть съеденной, но с несколькими инструкциями, выкрикнутыми Сореном, мы вскорости рысили вокруг большой открытой части луга, где позже припаркуют машины.
– Это… ой… это… ой… это немного тяжко для… ой… зубов, – сказала я, как только почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы перестать цепляться за гриву Теслы. – Это… ой!.. Так же немного тяжко для бедер.
– Вот поэтому тебе нужно седло, – сказал Сорен, хотя я заметила, что он не так морщился как я. – Потом у тебя получится посадка.
– Посадка чего?
– Посадка – это способ езды на лошади. От нее станет легче твоей заднице.
– О. Здорово. Моей заднице может стать легче. – Я немного повертелась на спине Теслы, пытаясь найти удобную позу, мои ноги напрягались, когда я пыталась не касаться его жесткого позвоночника. Вдруг его голова поднялась, а шея выгнулась, когда он перешел на другую передачу. Знаю, знаю, у лошадей нет передач, но когда он пришел в движение, он словно перешел с дороги полной колдобин на ту, что недавно замостили.
Его бег выровнялся, так что я почти совсем не тряслась, когда он поплыл по земле длинными, стремительными шагами. Я держала ноги прижатыми к его бокам, не уверенная, что же произошло, но оценила новый аллюр.
– Что ты делаешь? – заорал Сорен. Я оглянулась назад. Он стоял, с открытым от удивления ртом.
– Черт меня возьми, если я знаю, – проорала я в ответ, и ослабила узду. – Как бы то ни было, мне это нравится!
Тесла ровным, плавным аллюром сделал изрядный широкий круг вокруг Сорена и Бруно, потом споткнулся о ямку, и чтобы удержаться на ногах, ему пришлось сделать резкую остановку.
Я, конечно, опять сразу же упала.
– Как ты сделала это? – Спросил, подъехав Сорен. Я встала, потирая задницу. Прямо на мою удачу я приземлилась на камень. – Как ты заставила его так двигаться?
Я схватила поводья и пошла обратно в сторону маленькой площадки, где лошади щипали траву.
– Я говорила тебе, что не знаю. Это то, что Тесла сделал сам.
– Я раньше видел такое, – сказал Сорен, скорее себе, чем мне. – На ТВ. На лошадиных соревнованиях. Это называется, выездка.
– Пофиг. Думаю, я достаточно прокатилась для… О, эй, глянь, это Панна! Это девочка, чей дедушка владел Теслой, – объяснила я Сорену.
Я повела Теслу к Панне, которая поприветствовала его со слезами на глазах. (Что и не удивительно,  я теперь уже знала ее привычку. Она была плаксой – типа тех, кто разводит сырость из-за всего.)
– Привет, Панна. Я уж было подумала, что ты не сможешь придти.
– Привет, Фран. Привет, Тесла. Ты ездила на нем.
– Ты видела нас? Ага, мы проехались. Ветеринар сказал, что небольшая разминка ему полезна, пока я не гоняю его слишком далеко. Это мой друг Сорен.
Сорен сказал привет, а потом забрал Бруно, чтобы привести его в порядок для вечернего представления. Панна похлопала Теслу, дала ему яблоко и весело затрещала о том, как ее дедушка обычно позволял ей прокатиться на нем, когда она была маленькой девочкой.
– Ты хотела бы немного проехаться на нем? Не думаю, что он будет против. Мы катались не слишком много.
Она расправила свой миленький бело-голубой сарафан.
– Нет, спасибо. Я не одета для верховой езды.
Я опустила взгляд на свои обрезанные, потрепанные шорты и линялую фиолетовую футболку с лошадиными слюнями на ней, и решила, что лучше бы я ничего не говорила.
– Тесла выглядит счастливым, правда? – Она придвинулась, чтобы погладить его бархатно-мягкий нос, хихикнув, когда его бакенбарды укололи ее руку. – Я так рада, что ты купила его. Он будет с тобой счастлив.
– И я так думаю. Надеюсь на это. Он достаточно ест, и ветеринар сказал, что он в хорошей форме. Эй, я все время думаю о том, что же рассказал тебе о Тесле твой дедушка?
Она погладила длинный изгиб его шеи. Тесла, как я поняла, был большим любителем упиваться таким вот вниманием. Он кивал головой всякий раз, когда кто-нибудь останавливался приласкать его, глядя на тебя этими большими, карими глазами, в которых всегда, казалось, прятался смех.
– Что мой дедушка рассказывал мне? Ничего кроме того, что Тесла особенный, очень особенный.
Я смахнула травинку с его гривы.
– Какой особенный? Особенно умный? Особенно быстрый, как для скачек?
Ее плечи поднялись и опустились в пожатии.
– Дедушка не сказал. Он просто сказал alkalmi (прим. вообще-то с венгерского это – случайный). Особенный.
– Гм. – Я проследила L(Л) на щеке Теслы. – Ты знаешь, что такое Лепициан?
Она покачала головой.
– Гмм. И я ничего о них не знаю, кроме того что мой друг думает, что Тесла из таких. Полагаю, я должна просто расспросить его, что это такое.
Панна поболтала со мной еще немного, а потом помахала на прощание, когда девочка немного старше меня позвала ее.
– Это моя сестра, Йолан. Она придет на ярмарку сегодня ночью, но говорит, что я не могу, потому что слишком маленькая. Я не считаю, что я слишком маленькая, а ты?
– Сколько тебе лет?
– Тринадцать.
– Ээ... – я подумала о палатке для пирсинга, комнате-темнице, толпе танцующих под влиянием гламора людей. Мне, может, и было только шестнадцать, но я, несомненно, чувствовала себя на дофиглион лет старше ее. – Знаешь, может быть лучше, если ты подождешь, пока мы вернемся в следующем году.
Она чуть надула губы, но у нее не было времени на споры. Вместо этого она сунула листок бумаги мне в руку.
– Это мой адрес. Ты станешь писать мне? Я хотела бы быть твоим другом по переписке.
– Само собой, – сказала я. – Я дам тебе знать как дела у Теслы, ладно?
– Хорошо, – сказала она, потом ее глаза наполнились слезами (снова), она обняла Теслу и меня и убежала, вытирая глаза.
Я провела следующий час, ухаживая за Теслой, по-быстрому съела ужин с мамой, Питером, Сореном и Имоджен, затем переоделась в свою вчерашнюю "цыганскую" одежду. Имоджен сказала, что я выглядела очень загадочно в юбке и блузке и что люди, которые хотели, чтобы я прочитала судьбу по их ладони, будут скорее склонны поверить мне, если я буду выглядеть соответствующе.
– Это глупо, – проворчала я, принимая книгу по хиромантии, которую она всучила мне. Я смогла бы просто здорово читать судьбу одетая в пижаму или в банный халат, пока касаюсь их, но никто же не поверит, если я не похожа на Эсмеральду Цыганскую Ведьму.
– Не Эсмеральда, – сказала Иможден и, откинув голову, воззрилась меня, когда я представила свой цыганский прикид на ее проверку. – Франческа Загадочная. С твоими великолепными темными волосами и глазами, ты придешься как раз к месту. Клиенты будут обожать тебя.
– Ага, точно, – сказала я, не веря ни единому ее слову. Я взглянула в сторону окна. Солнце садилось, небо исполосовало знакомым персиковым, оранжевым и ярко-красным.
– Так... ээ... а когда встанет Бен?
Имоджен усмехнулась.
– Тебе нравится мой брат, а? – она улыбнулась мне. – Если мы закроем жалюзи, он сможет выйти из спальни сейчас. Хочешь, чтобы я посмотрела, проснулся ли он?
– Не-а, – сказала я. – Это не важно. Может, я увижусь с ним позже.
– Не забудь книгу!
Я скорчила гримасу, но схватила ту, помахала, ковыляя к двери. Мама хотела представить меня некоторым из своих друзей-виккан, так что я сделала краткую остановку в нашем трейлере, где все собрались для перекуса перед созданием круга. Мама держала круг раз в месяц и частенько в последнюю ночь пребывания в городе, когда узнавала что там много ведьм, чтобы сформировать круг достаточно мощный для получения эффекта.
Ладно, словом для тех из вас, у кого в этот самый момент снесло крышу – как и для всех и каждого на этом свете, есть хорошие ведьмы и плохие. Некоторые называют себя викканами (прим. относящимися к черной магии), а кто-то называет себя жрицами Богини. Они, по существу, те же самые ведьмы. Моя мать, конечно же, практикует добрую магию – магию земли, как они ее называют. Язычники очень хороши в такого рода вещах. Когда она и ее коллеги – ведьмы/виккане/пофиг кто – собираются вместе, они держат круг, применяя свою магию. Магия одной ведьмы ограничена, но круг... Ну, позволю себе только сказать, что вы никогда не захотите пойти против круга, если сделали что-то плохое. В Орегоне был парень, один из тех религиозно-правильных парней, которые думают, что все ведьмы плохие и должны быть посажены в тюрьму (или хуже), он начал физически нападать на местных ведьм.
Мама и ее компашка образовали круг и "позаботились" о нем сравнительно быстро.
Я слышала, что он все еще ходит задом наперед, это семь-то месяцев спустя.
Итак, я проделала встречно-привественные штуки, улыбнулась всем венгерским ведьмам и слиняла прежде, чем всем им приспичило начать благословлять меня (мамина группа была очень хороша в благословениях). Когда я уходила, одна из ведьм, Старшая женщина с мелкими седыми завитушками и реально огромная, увешанная драгоценностями – вдруг напряглась и втянула воздух, прямо так, как делают охотничьи собаки, когда заметят птицу.
Она что-то выпалила маме, выглядевшей смущенной. Мамина подруга Зизи, приехавшая из Германии, перевела для нее.
– Она говорит, что чувствует запах чего-то грязного.
– Это из-за Дэвида. У него газы, когда он съест слишком много рыбы, – сказала я.
Дэвид стрельнул в меня взглядом, который убил бы обычного человека.
Все остальные проигнорировали мою маленькую шутку. Огромная женщина в драгоценностях сказала что-то еще. Глаза Зизи стали огромными, в то время как все в трейлере затихли.
– Белла сказала, что она чувствует запах нечистого.
Нечистого? Не думаю, что она говорила о ком-то, пропустившем утренний душ. Я взглянула на маму.
Она казалась очень взволнованной.
– Нечистого как, Зизи? Нечистого, как отвратительного, или нечистого, как... – мама взмахнула рукой, – ...проклятого?
Белла демонстративно снова втянула воздух.
– Karhozott (прим. проклятый (венгер.)), – сказала она.
Все ахнули.
– Проклятого, – прошептала Зизи.
– Епт, – сказала я. Это и имея в виду.

– Чем занимаешься?
Я прекратила втягивать воздух и повернулась. Бен прислонился к одному из шестов держащих главную палатку.
– Пытаюсь найти что-нибудь проклятое. Ты как всегда выглядишь великолепно...
Одна эбеновая бровь поползла вверх.
– Спасибо. Думаю, ты выглядишь... хорошо.
Я скрестила руки. Я выглядела так хорошо, как и собиралась, и мы оба знали это.
– Хорошо? Просто хорошо? А той ночью я была очаровательной.
– Да, была, но тогда я никогда раньше не видел тебя в "девчачьих вещах", а теперь – да.
Мои ноздри – сами собой, чтобы вы знали – раздулись от гнева.
– Ладно, как ни печально, но эти все девчачьи штуки несколько далеки от меня.
Он улыбнулся одной из своих порочных улыбок, той, что заставляла меня забыть, что я не хочу бойфренда, особенно такого, кто думает об отношениях в пересчете на столетия.
– У меня есть кое-что для тебя.
Я посмотрела на то, что он протянул мне.
– Это же кольцо.
– Так и есть.
– Оно милое.
– Мне оно понравилось. Надеюсь и тебе тоже.
Я сделала шаг вперед и заглянула в его руку.
– Что это за камень?
– Рубин.
– О-о. Они вроде как дорогие?
Его рука даже не дрогнула. Кольцо, лежащее на его ладони, сияло мне теплым красным. Камень был оправлен в полосу темного золота, слова причудливыми письменами вились по нему.
– Они такие же, как и на твоей татуировке.
– Да это так. Ты собираешься принять его?
Оставив руки скрещенными, я разглядывала его.
– Это в стадии рассмотрения. Оно выглядит старинным. Оно принадлежало кому-то еще?
– Да. Моей матери. Я хочу, чтобы оно было у тебя. Обещаю, кольцо не причинит тебе никакой боли.
По своей собственной воле, моя рука потянулась взять его. Оно было тяжелым и теплым успокаивающим теплом. Женское лицо мелькнуло перед моими глазами. Ее волосы были темными как у Бена, улыбающаяся женщина, счастливая женщина.
– Твоя мама была красивой?
– Думаю, что была.
Я не отрывала от него взгляд, кольцо в моей руке пульсировало воспоминаниями из жизни.
– Она очень сильно любила твоего отца.
Он ничего не сказал, просто глядел на меня.
– Но она умерла? Я думала, что Моравцы бессмертны.
– Они да. Моя мать не Моравка.
Я опустила взгляд на кольцо. Мне оно нравилось. Оно было красивым. Он был прав: прикосновение к нему не приносило мне боли.
– Она не была Возлюбленной твоего отца?
– Если бы была, я не был бы тем, кто я есть.
– А-а?
Он шагнул вперед, взяв кольцо из моей левой руки, надвинул его на мой большой палец, потом на указательный, затем на средний, где и оставил его. На секунду кольцо стало теплее, потом сжалось вокруг моего пальца став впору.
– Теперь ты выглядишь прекрасно. Темный, нашедший свою Возлюбленную – искуплен. Их сыновья рождаются, не неся грехи своих отцов.
– О, ясно. Но твоя мама любила твоего папу. Как она могла делать это, если не была его Возлюбленной.
Вспышка боли на мгновение омрачила его глаза.
– Я не могу сказать тебе почему, я знаю только, что так было. Она любила его и была счастлива с ним. Она хотела бы, чтобы это кольцо было у тебя.
Я опустила взгляд на свою руку, где находилось кольцо. Оно ощущалось правильно, словно ему предназначалось быть там.
– Это же не значит, что мы обручены или что-то вроде, верно? Эти странные штуки с пальцем, ты же не сделал какую-нибудь странную Моравскую церемонию? Если причина в этом, я не смогу оставить его.
– Нет, это не значит, что мы обручены.
Вы заметили, что он не ответил на мой второй вопрос? Я тоже заметила.
– И это не значит, что мы встречаемся?
– И не встречаемся.
– Дружеское кольцо – все, чем оно является, верно?
Он завернул мои волосы за ухо. Я решила не упирать на это. Он склонился вперед, просто чуть-чуть склонился вперед.
– Ты собираешься поцеловать меня? – спросила я, не в состоянии удержать свой рот от выбалтывания всего, о чем думала.
– А ты хочешь? – спросил он, его дыхание овеяло мое лицо.
Моя внутренняя Фран начала ходить колесом от радости. Я сказала ей взять валиум и позвать меня утром.
– Да. Нет, Не уверена. А какой был вопрос?
Он склонился вперед еще на чуть-чуть. Внутренняя Фран устроила вечеринку, полную воздушных шариков в виде животных и пломбира с фруктами.
Его губы на моих были теплыми и мягкими, дразня меня, прося принять их, ласкать их, уступить их обольстительному жару. Он целовал меня пока голова не начала кружиться, когда же он закончил поцелуй, то прижимал, пока я пыталась заставить свои ноги держать меня.
– Парниша, ты, верно, смог многое выучить о поцелуях за триста двенадцать лет, – сказала я, как только вернула себе дыхание.
Он улыбнулся. Это была одна их этих самодовольных мужских улыбок, но я позволила себе пропустить ее. Любой парень, который целуется так, как он, заслуживает быть немного самодовольным.
– Что происходит с твоими клыками? – спросила я. – О, блин, я же не сказала этого вслух?
Его губы изогнулись.
– Да, сказала.
– Мне жаль. Я сегодня туплю. Ты должен извинить меня, обычно я не такая идиотка. – Я взглянула на него. – Гм. Так что же с ними происходит?
– Что происходит с ними когда?
– Ну, знаешь, когда ты не пользуешься ими. Они что уходят назад, как у змей? Они выскакивают из твоих десен? Или вырастают, когда нужны тебе?
– Это, в самом деле, имеет значение?
– Нет, полагаю, что нет, Мне просто вроде как интересно.
– Когда они нужны мне, они тут. Это ответило на твой вопрос?
– Вообще-то нет, но я полагаю было бы грубо настаивать, да?
Его взгляд сказал, что да.
– Я хотел бы спросить тебя, чего ты пыталась достичь прошлой ночью?
– Имеешь в виду в толпе? – Он кивнул. Я отошла на пару шагов, просто потому что внутренняя Фран совсем наглела, когда оказывалась слишком близко к нему. – А-а. Я как бы полагала, что ты спросишь об этом. У тебя есть несколько минут?
– Столько, сколько тебе нужно.
Я рассказала ему о сделке, заключенной мной с моей матерью и Абсент. Я, однако, напрямую не говорила ему, что охотилась на вора в главном шатре. Я решила, что если он не может солгать мне, будет не хорошо и мне лгать ему.
Поэтому я только имела в виду, что охотилась на вора.
К сожалению, Бен не был тупицей.
– Ты искала вора, когда вернулась к главному шатру прошлой ночью?
Я испробовала его молчаливый метод, проверить, как это сработает.
– Фран, что ты делала в главном шатре прошлой ночью?
Догадываюсь, я сделала это не совсем верно. Я чуть вздохнула.
– Думаю, что вор и человек, который хочет убить тебя, одно и то же лицо. Я искала его. Или ее. Пофиг кого.
Его глаза стали абсолютно черными – не сияюще-черными, как тогда когда он целовал меня, а совершенно раздраженными, действующими на нервы, такими-черными-словно-свет-бежит-от-их-тьмы.
– Ты пыталась найти человека, который хочет меня убить?
Я повернулась к нему спиной и отошла на несколько шагов, глядя вверх на звезды, словно сзади меня не было по-настоящему обозленного вампира.
– Может быть.
Обозленный вампир внезапно оказался передо мной, двигаясь так быстро, что я не смогла заметить его, его руки сжались на моих.
– Не ты защищаешь меня, Фран. Это мой долг.
Я вывернулась из его захвата.
– Слушай, ты можешь думать, что между нами что-то есть, но это не так. А если бы было, я не согласна с этим, ясно? Так что можешь просто вырезать все это мачо-бычачо о большом сильном тебе защищающем слабую маленькую меня. В случае если ты не заметил, я ничуть не маленькая, и не слабая. Я могу решить свои проблемы и могу позаботиться о себе.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь... – начал говорить он.
Я оборвала его.
– О, так теперь я еще и глупая, вдобавок к слабости? Спасибо, Бен. Нет, реально, куча благодарностей.
Я развернулась и пошла в другую сторону. Его голос хлестнул меня в спину, как плеть, заставляя остановиться.
– Ты слаба, Фран, слаба, когда дело доходит до темных сил и тех, кто их использует. Ты понятия не имеешь о том, как опасен этот человек. Не имеет значения, нравится ли тебе это, мы связаны друг с другом, и я буду защищать тебя, как смогу, и, в том числе, заставлю прекратить расследование краж.
– Ха! – Я вернулась туда, где он стоял весь напряженный и злой. Одна часть моего разума – часть – внутренняя Фран – была в прострации от того каким сильным и смертоносным он выглядел, другая часть – здравомыслящая часть – отметила для себя странность, что не имело значения, каким грозным был Бен, я чувствовала себя с ним в совершенной безопасности. – Ты не можешь заставить меня что-то прекратить, клыкастик! Я заключила сделку со своей матерью и Абсент на расследование, и это именно то, чем я собираюсь заниматься.
– Хочешь, чтобы тебя убили или еще хуже?
– Нет ничего хуже смерти, кроме, может быть, снова отучиться в десятом классе.
Он даже не моргнул глазом на мою шутку. Мужчины!
– Ты понятия не имеешь, как опасен это мир, Фран. У тебя даже нет самых основных, элементарных навыков защиты, навыков которым твоя мать должна была обучить тебя.
Я пихнула его в плечо. Он не сдвинулся с места ни на дюйм. Словно он был сделан из камня или вроде того.
– Никто не придирается к моей маме, кроме меня, понял? Она не делает ничего плохого.
Его глаза почти метали в меня чернотой.
– Она даже не научила тебя, как защитить свой разум от других! Это самый основной навык, и все же ты не умеешь этого. Ты не знаешь ни охранных знаков, ни способов оградить себя от зла, оказавшись перед кем-то намного сильнее тебя...
– Мама не знает, как делать знаки! Она спросила Имоджен об этом, но твоя сестра не сказала, как делать это. Как она может научить меня чему-то, чего не знает?
Теперь его раздражение мной реально пошло на убыль. Признаю, было любопытно, почему мама не сказала мне, как защитить разум, но она, скорее всего, не знала, что есть такие вещи.
– Тогда я покажу тебе! – крикнул он мне.
– Прекрасно! – заорала я в ответ.
Мы оба стояли там, уставившись друг на друга, дыша немного тяжело из-за нашего спора.
Он на секунду закрыл глаза, потом открыл их. Они были уже не такими черными, как  раньше. Он коснулся моей шеи, словно легким касанием бабочки, но я ощутила его везде до кончиков пальцев.
– Я не могу потерять тебя, Фран. Если что-нибудь случиться с тобой...
Я смахнула его руку.
– Так что за знак, крутой парень?
Он показал мне. Когда вы рисуете знак, вы следуете базовому образцу, но каждый человек вносит небольшие изменения, что-то уникальное, что только он или она знает. Бен наблюдал, как я рисую базовый знак, потом сказал мне добавить что-то еще, другой маленький кусочек, что был бы только моим. Я испробовала несколько изгибов, несколько дополнительных разводов в середине. Он заставил меня делать персональный знак снова и снова, пока я его не запомнила.
Моя внутренняя Фран указала, что дополнительным кусочком было его имя, написанное курсивом. Я сказала ей не совать нос в чужие дела.
– Попытайся снова, – рявкнул он, явно все еще злясь на меня. Это было кстати, потому что я все еще была раздражена его позицией Мистера Защитника. – Ты все еще делаешь его не правильно.
– Нет, так! Я рисую его точно таким же способом!
– Ты должна поверить в силу знака, в твою способность нарисовать его. Без этого ты просто машешь по кругу пальцем в воздухе.
Мне захотелось наорать на него. Богиня на небесах, был ли хоть кто-то таким же раздражающим, как приставучий вамп?
– Я попытаюсь, ладно! Только уберись из-за моей спины!
– Сделай это снова! – рыкнул он.
– Прекрасно, сделаю. И знаешь что тогда? Я так и оставлю тебя! И никогда не хочу видеть тебя снова, дошло? Никогда!
Я бросила все, что имела на знак, все мои эмоции, все мои мысли, всю мою волю, каждый малейший кусочек желания вернуться домой и заползти назад в мой хороший, безопасный мирок. Когда я прочертила последний символ, последний изгиб, знак зажегся к жизни в воздухе между нами замысловатым золотым узором, медленно частица за частицей растворившегося в ничто.
Охранный знак был нарисован. Я была защищена.
– Счастлив? – рявкнула я.
– Даже примерно нет, – прорычал он.
– Дать щелбан для верности? – сказала я сквозь зубы и пошла прочь.
– Куда ты идешь? – заорал он мне вслед.
– Делать свою работу! – крикнула я в ответ, и понеслась в сторону ярких огней ярмарки.

Кстати, кто-нить знает что случилось с фан-сайтом МакАлистер?